Но тогда откуда эта боль?
Он имеет право знать правду, но смогу ли я все сказать ему в глаза, о том, что все кончается и что все, что мы хотели, никогда, никогда не будет воплощено в жизнь? Хочется сказать себе, что это правильно, потому, что так дальше продолжаться не может, но в то же время в горле застывает ком, а в глазах начинают блестеть слезы.
Серьезно, все стало так хрупко,… что осколки прошлого режут изнутри, вскрывая шрамы.
Он обязан знать, что если этой зимой он не приедет, я просто сожгу все, что нас с ним связывало (а связывало ли что-то вообще?) и уйду.